И собственно, продолжение

Виго, Галисия, Испания. Август 1998 года.

Виго, известный порт в европейских круизных маршрутах. По многим причинам, главная из которых – расположение в непосредственной близости от Сантьяго-де-Компостела. Если вы в круизе по Европе, то ваш лайнер обязательно зайдёт в порт Виго. Но и сам по себе город достоин внимания. И расположение, и архитектура, и окружающая природа делают его весьма привлекательным для путешественников. Песчаные пляжи и тёплая вода делают Виго привлекательным ещё и как морской курорт. Номинально это Испания, на деле – Галисия, регион значительно менее известный, чем зажиточная Каталония, и, как следствие, менее обеспеченный. Однако эта меньшая «раскрученность» для путешественников только в радость, отношение к ним лучше, да и сервис выше. Хотя на дефицит внимания Виго пожаловаться не может, поскольку имеется полный набор, привлекающий путешественников: исторические достопримечательности – городские и Сантьяго-де-Компостела, пляжи – сколько угодно, кухня – море и рыбаки всё здесь. Чем начал удивлять Виго своих русских гостей с первых минут, так это знанием русского языка его жителями. Как только парусник открыли для посетителей сразу начали приходить люди, когда-то получавшие образование в России, некоторые  владели языком в достаточной степени для общения, некоторые вспоминали отдельные слова… Для страны в которой не так давно руководящим принципом был «у нас есть наш язык, зачем нам иностранные» это было приятно и необычно. К чести гальего можно отметить, что с английским большой дружбы они так и не завели. Конечно, понимали и могли ответить (особенно молодёжь), но такого, чтобы подойти к первому встречному и поговорить с ним по-английски (как это запросто делается в Скандинавии), ожидать не приходилось. А однажды на парусник пришла женщина и, спустившись с трапа, упала на колени и несколько раз поцеловала палубу… кусочек своей родины. Сцена, занявшая несколько секунд, внесла абсолютную ясность в продолжительные многолетние споры разных людей на тему «как хорошо у них там». Все уезжающие на чужбину за мечтой о принцах на белом коне и сказочных богатствах вдруг однажды осознают, что предел мечтаний это в меру поджаренный гамбургер, на который ещё нужно заработать, а получается заработать тоже далеко не всегда. Да и русская самобытность сильно мешает стать частью нового мира, вроде бы есть «великий и могучий» язык, а местным до этого никакого дела. Образование, которое в чужом краю не стоит ровно ничего и настороженное, а зачастую враждебное отношение к приезжим. «Чего им вообще здесь надо?» (кажется, этот вопрос в адрес приехавших на вечное поселение не звучит только в Австралии и, возможно, Канаде). Короче говоря, богатый и успешный, которому и уезжать незачем может быть и устроился бы хорошо, а вот простые искатели счастья быстро теряют иллюзии. Да это уже обсуждалось ранее.
Испания, вернее Галисия, как уже отмечалось, край не богатый, поэтому отличия от дорогой (в плане денег)  Англии и рациональной (до появления евро, разумеется) Германии были заметны. Машины постарше, некоторые дома, требующие косметического ремонта и главный позор – надписи на памятниках, впопыхах сделанные из баллончиков (именно надписи, а не граффити),  многие из городских памятников так и не были запечатлены на фото именно по причине разрисованности. Вечер быстро превратился в тёмную ночь, но температура нисколько не упала. Тем, кто привык к более жёсткому климату, это было в новинку – плюс 25 ночью. Кстати, ночной город был оформлен не хуже Барселоны. Подсветка зданий, статуй в нишах, настенных уличных часов  - всё было выполнено отлично, а скрадывавшая недостатки, видимые при свете дня тьма превращала Виго в сказочный городок…
Утро превратило тихие и пустые причалы в базар и концертную площадку, приближался уик-энд, поэтому торговцы зарабатывали, а музыканты выступали. Поющий балласт уже покинул парусник и уже пугал где-то местных кокошниками и вокалом. Рисующий балласт, в лице Кордубайло и прочих выносил свои шедевры на палубу, силами курсантов, разумеется. Кстати, чуть позже Кордубайло преподал урок международной коммуникации всем присутствующим на палубе. Какой-то из посетителей возымел желание приобрести «шедевр» и начал интересоваться стоимостью. Русским он, к великому разочарованию маэстро не владел, а денежку заработать хотелось. Поэтому сам собой родился диалог, вернее бенефис живописца, поскольку испанец просто тыкал пальчиком в желанную картину, получая ответ: триста долларов, ну ты что не понимаешь? я же тебе говорю – т р и с т а  д о л л а р о в, да ТРИСТА. Кордубайло попробовал все способы – быстрее, медленнее, чётче, громче. Но  понятнее отчего-то не становилось… Присутствующие жалели только об отсутствии видеокамеры. В Виго судьба повернулась лицом и к одному из курсантов старшекурсников, его произвели в матросы (это, разумеется не повышение, но прибавка к жалованию, а вернее увеличение последнего в несколько раз), дело на первый взгляд не очень достойное внимания, но замеченное по двум причинам: первая – как раньше справлялись без одного матроса (никто не пропадал и не заболевал) и формой принятия решения – в кубрик к старшекурсникам вошёл боцман Игорь (сивый) и просто ткнул пальцем в одного из обитателей – будешь матросом. Причина выбора – «лицо понравилось».
Среди прочего на причале была палатка с ножами (разумеется, эти «поделки» не имели ничего общего с настоящими знаменитыми испанскими клинками), часть из них была представлена на деревянном стенде, причём ножи продавались в кожаных чехлах, что делало их ещё более удобными в использовании, а оттого привлекательными. Так вот за право владения ими развернулась нешуточная борьба между конкурирующими группировками «любителей пограбить». Надо сказать, что к концу уик-энда стенд представлял собой не выставку ножей, а выставку чехлов. Удачливые же «пираты» шутили с коллегами с «******» на тему смены профиля лавки, рассматривая трофеи друг друга.
Те же из курсантов, кто не ставил перед собой целей добыть пиратских трофеев покидали рынок достаточно быстро и либо ехали на пляж на бесплатном автобусе (организаторы регаты постарались), либо отправлялись в город. С горы открывался великолепный вид на порт и окрестности. По дороге группе гулявших встретились апельсиновые деревья. Естественно есть плоды с деревьев, стоящих посреди улицы не стоит, но можно убедить сделать это кого-нибудь из товарищей. И главное, что таковой всегда находится… и всем весело. А разве не весело смотреть, как твой ближний, пытается избавиться о мерзкого вкуса заполняющего рот?
Ещё одной из причин тёплого отношения к русским в Виго был местный футбольный клуб «Сельта», он как раз переживал лучшие годы. Причиной тому были два его лидера, россияне Карпин и Мостовой. Нет нужды говорить, что посетить матч с их участием было мечтой любого российского футбольного болельщика. А тут как раз уик-энд, матч, стадион… Но на входе – проблема, билет. Даже деньги есть, но не песеты, а доллары. Поменять деньги днём в субботу – задача из разряда почти невозможных, как вариант – где-нибудь в гостинице, но это означает оставить треть номинала в благодарность.  Принять доллары, разумеется, невозможно, это же не рынок. Но тут один из охранников поинтересовался, а чего вообще иностранцу так нужен этот матч. Ему ответили, что русский моряк пришёл посмотреть матч с участием земляков. И свет перевернулся. Слов по-испански было много, но суть сводилась к одному: «Чего же сразу не сказал, заходи не надо никаких билетов, что значит, немного постоишь, тут рядом – там есть места на центральной трибуне».
Испания, как и Португалия, являясь краем виноделия, тоже вносила разнообразие в курсантскую жизнь, потому что ежевечерне кто-нибудь обязательно прибывал на парусник в виде мёртвого тела, впрочем, к утру тело оживало, чтобы выносить «шайзу» или черпать что-то более интересное.
Англичане, завершавшие своё пребывание на паруснике также внесли вклад в программу мероприятий. Сначала исчезнув на берегу и вернувшись только к вечеру с приличным запасом виски, потом поглощая огненный напиток прямо на палубе. Даром что младшему из них было всего 14 лет, хлестал виски из горла он наравне со старшими товарищами (16-17 лет). Впрочем , именно англичане являются самой пьющей нацией в мире, так что нужно же было им поддерживать репутацию. И уже практически переходя ко сну, двое из них затеяли драку, причина которой так и осталась тайной, а следствием стали, необходимость несколько дней носить тёмные очки для одного и уход ночевать в город в компании рюкзака с вещами другого… Остальные англичане развлекались армрестлингом с курсантами, причём последние напутствовали своих товарищей в основном просьбами быть поаккуратней и не сломать какую-нибудь английскую руку.
Между тем уик-энд набирал обороты, а приближающийся старт регаты напоминал тем, кто ещё не успел посетить порт, что время уходит безвозвратно и нужно поспешить. так что посетителей становилось всё больше. что добавляло трудностей вахтенным поскольку импульсивные и прямо скажем не особо дисциплинированные гальего посещавшие парусник просто игнорировали правила и запреты, посещая внутренние помещения или, например, пробуя тональность судового колокола (рынды). Но принятые меры вроде накрепко закрытых дверей и выкрученного языка колокола дали результат. Сложнее было тем, кто работал на мачтах, т.к. посетители перелезали через заграждения и попадали в «зону поражения», падающих с мачты инструментов, деталей и прочего. Разумеется, всё, что брали с собой наверх закрепляли и привязывали по мере сил, но в деле преодоления закона Всемирного тяготения эти меры не всегда срабатывали, а сознание того, что любая оплошность может кого-то серьёзно травмировать (и это в лучшем случае) добавляла только нервного напряжения. Отдельная (и совершенно непредсказуемая) нагрузка легла на вахту у трапа. Если раньше они ловили приливы и составляли компанию желавшим сфотографироваться, то теперь всё их время превратилось в фотосессию без конца. Количество желающих просто не поддавалось описанию. За четыре часа вахты на каждого приходилось минимум по две сотни снимков. Это, конечно, объяснимо. После привычных взгляду смугловатых, кареглазых мачо среднего роста, иметь фото с высоким светловолосым и голубоглазым моряком, чем не мечта знойной испанки? Да и парадная форма курсантов «***» была лучшей из всего представленного разнообразия. Так что рецепт успеха в Галисии довольно прост – парусник под российским флагом, белая парадная форма, ну и внешность жителя севера России или скандинава. Вас ждёт успех, о котором анорексичные модели могут только мечтать. Вашими портфолио станут сотни семейных альбомов. Попутно с фотографированием, коллекционеры как обычно собирали корабельные штампы. Но это коллекционеры, галисийские девушки предлагали отметить печатью парусника руки, шеи, а самые страстные – область декольте…  Кроме прочего, в следующем порту захода на имя капитана приходили письма с просьбой передать фото моряку, изображённому на приложенных фотографиях. Каждая из которой содержала имя и адрес прекрасной отправительницы. Такие истории ярче всего свидетельствуют, что счастье не в деньгах, во всяком случае, в молодости. Последний вечер перед выходом в море, традиционная вечеринка с ужином для команд – участниц. Непривычные морепродукты кому-то нравятся, кому-то не очень. Вечерний концерт на причале. Из знаменитостей – Los del Rio, со своей Макареной.  Всё, праздник в Виго завершён…

Висмар. Во всех смыслах промежуточный финиш – восточногерманский город (не надо считать года со времени объединения, Германия по-прежнему делится на две части просто неформально), то есть с одной стороны это европейский город, совершенно не похожий на славянский мир, с другой – ещё несколько лет назад там любили дедушку Ленина и строили… что строили. Но вот деньги здесь были совсем другие, а накопилось их на каждую курсантскую душу страшно сказать по 15 марок. На этом стоило бы закончить, но на сцену вышел наш персонаж без имени по прозвищу Чахлый (тоже из «балласта» - руководитель практики), в его обязанность входила раздача денег курсантам… Понимаю ваше недоумение – что сложного в раздаче 15 марок на человека, имея в арсенале банкноты по 10 и монеты по 5, но творческий подход функционера это тоже искусство. Первые, кто подходил за своим жалованьем получали по 3 монеты (причём те, кто просил банкноту с целью отложить – везти монеты на родину – терять половину номинала при обмене, получали твёрдый отказ, что называется без объяснения причины), а вот остальные – 3 банкноты… на двоих. Понятно, что поменять десятку на две пятёрки, у ранее получивших жалование, не составляло труда, но важно само отношение. Великая должность, подразумевающая великие поступки. И вот оно – Германия, игрушечные домики, в которых живут настоящие люди, чистота, свойственная маленьким городам западной Европы, автомобили, останавливающиеся возле нерегулируемого пешеходного перехода, даже в отсутствие дорожной полиции… (по признанию очевидца, один раз ему пришлось перейти дорогу, вопреки желанию: «стою – говорит – смотрю по сторонам, куда идти, поворачиваюсь – у перехода в обоих направлениях встали восемь машин, водители смотрят на меня, пришлось перейти, потом, минут через пять обратно вернулся»).  Нет нужды объяснять,  что первое естественное желание любого нормального моряка при сходе на берег – позвонить домой (для тех, кто не в курсе, в 1998 году звонок с мобильника по Санкт-Петербургу стоил больше полутора долларов, а за подержанный Сименс, похожий на кирпич, можно было получить долларов 350, спутниковая связь «тянула» долларов на 15 минута), так что альтернативы телефону-автомату не было. Найти телефон в Германии – тоже задача из разряда «проще некуда», вот и звонили домой. Почему на этом акцентировано внимание – непридуманная история, одного звонка – парнишка дозвонился, и вот эмоции перехлестнули через край – получилось что-то вроде:  «мама, я в Германии,…, представляешь? да, всё хорошо, в Германии мы,… (междометия вместо многоточия каждый может додумать сам, в меру своей испорченности). Позже, оказалось, что не все в Висмаре рады приходу русского парусника, иногда из проезжавших авто доносились какие-то выкрики (после чего авто включал максимальную скорость и быстро исчезал). В городе же курсанты, впервые попавшие за границу испробовали монетные автоматы по продаже жвачки (некоторые из отечественных денег позволяли прокрутить механизм, поэтому получалась экономия), протестировали автоматические банкоматы (двери в помещения в которых они были установлены, открывались банковской картой, в России карты уже набирали популярность, а вот банкоматы  с подобным размещением пока не были известны) и отведали местной пиццы, в пиццерии у индуса. Немцы же удивлялись тому, что кто-то употребляет пиццу на автобусной остановке. Чего странного, ближе скамейки не нашлось, а с курсантскими деньгами в кафе или баре делать нечего.  Первый день (вернее вечер) в Висмаре начался довольно поздно, поэтому событиями он не был насыщен, во всяком случае до времени официального прибытия с берега (в 23.00 воля заканчивалась). Однако, желающие продолжить знакомство с Германией, нашлись и продолжили.  Более законопослушные курсанты уже были готовы спать, когда с берега прибежал человек с извечным «наших бьют».  Оказалось, на близлежащей танцплощадке примерно восемь русских отбивались от толпы то ли скинхедов, то ли просто хулиганов, причём при последующем выяснении кто, за что,  определить  зачинщиков, естественно не удалось, все пили пиво, все поддерживали своих. Принимающая сторона даже принесла извинения за поведение сограждан. Но ближе к делу – по зову гонца на палубу высыпала толпа, человек 70,  и тут Висмару повезло – у трапа уже находился вахтенный помощник и препятствовал высадке десанта, в противном случае городу мог быть нанесён серьёзный ущерб, да и полиция уже прибыла… Итог битвы – у россиян один сломанный палец, у противника – несколько госпитализированных. По отзыву участника побоища: «они вообще драться не умеют, нашему дал по морде – он дал тебе, дал ещё – он тебе, а эти - дал ему по морде – он упал, дал другому – та же история…»
Следующий день принёс новую историю с клубнично-криминальным оттенком. Как и в любом другом порядочном портовом городе в Висмаре имел место исторический квартал «красных фонарей». Разумеется, что среди курсантов находились ценители прекрасного, которые просто не могли отказать себе в удовольствии приобщиться к легализованным завоеваниям демократии. И принесли с собой сенсационную историю – в немецких борделях берут РУБЛИ, да ещё какие рубли… Кто из вас может точно сказать сколько в России было разных денег с 1991 по 1998 год, а по какому курсу их меняли? На день оплаты услуг в Висмаре доллар стоил 6 рублей, за услуги уплатили 500 (это больше 100 марок, здорово), но, вы, например, много знаете о дизайне банкнот Гондураса? Ну вот и немецкие «менеджеры» рассудили здраво: 500 рублей, настоящие, курс 4 с пфеннигами за марку – алез гут, вот только дизайн банкноты никого не напряг… А русскому что с того, что устарела года три назад, и из обращения выведена, может в Германии они до сих пор в ходу… В общем берёте иностранные деньги – узнайте как они выглядят или можете получить раритет (правда, с учётом ельцинских тиражей весьма доступный широким массам). Кстати для убедительности развода, фигурант дела «зажал» ещё одну бумажку в 200 рублей («а то очень много получается»). Для полноты картины замечу, что обычное дело для парусника посещать разные порты в праздники (вроде дня города), Висмар не был исключением, компанию «Миру» составил «Александр фон Гумбольт» - немецкий красавец под зелёными парусами (спасибо титульному спонсору, пивному заводу). На прощание город отсалютовал фейерверком и парусник продолжил своё неспешное движение в следующий немецкий порт – Киль…
По пути, поскольку процесс адаптации на судне не мог растягиваться бесконечно,  некоторым из курсантов довелось ознакомиться и с системой наказаний, самое нестандартное мало чем отличалось от обычного для, например, российской армии явления именуемого «дедовщина», поскольку имело под собой основу унизить провинившегося и что называется «указать на его место», поскольку практической пользы не приносило. Называлась эта египетская казнь «послать на говно». Суть происходящего проста – чистка одной из ёмкостей санитарной системы, возможно небольшой – куда не влезть полностью или огромной, куда могли попасть несколько человек, и работать внутри. Почему такая твёрдая уверенность в отсутствии необходимости подобной работы. Две причины: первая – все отходы жизнедеятельности на морских судах утилизируют микроорганизмы, на выходе – вода, которую даже можно сбрасывать в море, без риска нарваться на уголовное преследование. ну и вторая – спонтанность решений об отправке на подобную работу (палубные офицеры не марали себя подобными командами, руководители машинного отделения – тоже), инициатива исходила от petty officers - некоторых боцманов (помните Маугли?) или матросов, т.е. людей в обычной ситуации не имеющих власти выше уровня ефрейтора, однако, при наличии сотни человек с правами галерных рабов всё менялось. Это ещё одна иллюстрация к делению на «штатный экипаж» и курсантов, не очень-то способствующее возникновению командного духа. Заведовал системой исполнения наказаний моторист Лёха, достойный упоминания хотя бы только за инструктаж перед работой звучавший как «говна не надо бояться», в подтверждение своих слов, он, по словам очевидцев, запускал руку в ёмкость и слегка сжав доставал порцию биоматериала и смачно бросал в ведро, таким нехитрым образом представляя технологию работы «приговорённым» к каторге. Интересно, а его подружки знали, чем он занимается на работе? И если да, то как реагировали на прикосновения? Хотя встречаются ведь и любители всякой экзотики…  Менее тяжким наказанием являлась простая «отправка в машину» на работу. В этом есть что-то от древнего противостояния мостика и машинного отделения, пытающегося выяснить кто же нужнее. Хотя исторические факты свидетельствуют о том, что на заре кораблевождения механики не были нужны в виду отсутствия механизмов (или были своеобразные работники машинного отделения – гребцы на галерах), да и современные механизмы, позволяют обходиться без постоянного обслуживания, чего не скажешь об управлении, полностью автоматизировать процесс дорого, да и рискованно, несмотря на «человеческий фактор». В общем, судоводители будут всегда, а механикам, безусловно, придётся довольствоваться важной ролью второго плана, тем более на паруснике. Немного позже мы вернёмся к отношению к делу со стороны звёзд «подтанцовки». Замечу только, что для Европы – норма, работа одного специалиста и на мостике, и в машине на этапе обучения, а на судах прибрежного плавания встречаются совмещённые должности, так что наказание в виде отправки в машинное отделение – тоже необычное ноу-хау. И последняя кара, идущая в абсолютном противоречии с правами человека – запрет на увольнение на берег, инициатором является наш персонаж Чахлый, с подачи опять же сгибающихся под тяжестью эполет ефрейторов. Понятно, что возможны ситуации, когда следует изолировать кого-то от общества, но согласно международному морскому праву такие решения на судне прерогатива капитана, поскольку это смело можно приравнять к аресту. В случае каких-то мелких проступков, а зачастую просто  ошибок из-за недостатка опыта лишать человека свободы – преступление. Особо отмечу, что был в истории случай, когда авторитарные власти государства (речь о США), пытались ограничить сход на берег морякам, не имеющим визы, либо заставить их приобретать визу за свой счёт, так вот попытка провалилась, с простой формулировкой «увольнение на берег не привилегия, а необходимость» и ограничивать людей работающих в сложных условиях не может никто, даже американский президент. Но это, к сожалению, касается только профессионалов, курсанты, не являются частью этого мира, хотя имеют даже свой профсоюз,  упоминание о котором вызывает улыбки. Но, с другой стороны, «всё, что не убивает нас, делает нас сильнее» и все трудности и несправедливости формируют характер, поскольку же, любой курсант это потенциальный офицер торгового флота, комплекс ефрейтора не вырабатывается – должность не та, а вот полезная в работе с подчинёнными твёрдость – сколько угодно. Кое-кому из сегодняшних бесправных юношей повезло вернуться на командной должности и вчерашние «боги» на приказание «прыгать» покорно вопрошали: «на какую высоту, сэр?». Такой вот баланс добра и зла.
Также в самом начале  вояжа молодых моряков приобщали к уважительному отношению к окружающей среде, в море принципы уважения расписаны подробно в конвенции Марпол, что, где можно утилизировать путём сброса, что категорически нельзя. У курсантов сразу появилась собственная классификация, чуть отличная от официальной. По документам мусор делился на пластик, его нельзя выбрасывать ни под каким видом, только сдавать в порту, сухой мусор, с ним возможны варианты. Но нам это не сильно интересно и пищевые отходы, которые можно утилизировать в море. Есть ещё нефтесодержащие воды и т.п., но это тоже утилизировалось помимо молодых моряков, так что забудем. О том, что сортировалось и выбрасывалось курсантами, понятно, что пластик и всякие бумажки с коробками, не оставляли простора для фантазии – мусор и мусор, а вот отходы камбуза – дело другое, их можно было творчески разлить, они дурно пахли, таскать их тоже было весьма сомнительным удовольствием, за всё это данный вид мусора получил название «шайза», причём слово склонялось по всем правилам русского языка. Нестандартная классификация была не последним сильным местом «шайзы» с ней был связан ещё один интересный процесс – утилизация через «маму». Представляло из себя это чудо инженерной мысли большой металлический короб (его подвешивали на борт, закрытый от ветра и просто опорожняли через него ёмкости). Короб был открытым сверху и с зауженным снизу отверстием, таким образом, что вылетавший из него полужидкий «комбикорм» был направлен в сторону от борта. Это позволяло, во-первых, сохранить борт чистым, а во-вторых, не лишиться баков и вёдер, которые имеют привычку выскальзывать из рук в самый неподходящий момент. Вообще, выброшенное вместе с водой за борт ведро это тоже морская классика. Также понемногу вошли в дружную курсантскую семью и были изучены и «юные моряки», и эстонские практиканты. Юнги попали на парусник разными путями, один (получивший прозвище «Штрих») по протекции богатых родителей, двое других за отличную учёбу в клубе (это официальная версия). Эстонцы тоже оказались совершенно непохожими друг на друга. Самый тихий, вроде бы плохо говоривший по-русски, свободно говорил по-английски и по-немецки, самый смешной, пытался быть лидером своей компании (и однажды затеяв драку, травмировал своего умного коллегу), а третий – натурализованный русский, сначала всё рассказывал истории о классной жизни в Эстонии и преимуществах эстонских моряков, но потом как-то обмолвился, что большинство преподавателей морской школы в Таллинне – выпускники «Макаровки» и разговоры на скользкие темы поугасли, а может быть комплексы были преодолены. Впереди уже были видны огни и маяки Кильской бухты, «Мир» ждали в Шлезвиг-Гольштейне.

День старта второго этапа регаты дал понять, что праздники закончены внезапной тишиной, безлюдностью и запустением. Там где вчера гремела музыка, были только железные каркасы, на месте рынка – мусор и следы от палаток… Виго вернулся к обычной жизни. Но, в отличие от прочих портов, где старт регаты был, в общем-то, «семейным делом» соревнующихся, галисийский старт прошёл под пристальным наблюдением болельщиков (а вернее болельщиц). Яхты и катера, сопровождавшие выход парусника из бухты и подход к стартовой линии были полны людей. Восторженные девушки кричали и аплодировали. Пели, а вернее напевали «Катюшу» (интересно, а много людей в России знают слова?). А потом, выстрел из пушки – старт, команды с мостика, какое-то промедление при работе с парусами, и вдруг как удар молнии голос капитана Антонова: « что копаемся, справа «Крузер» догоняет». Если бы небо вдруг разверзлось и из него посыпались герои мультфильма «Симпсоны», то это вряд ли вызвало бы больший шок. Вот оно! Тихий, не выдающий эмоций капитан вдруг показал, в чём настоящая гордость. В море, где твои противники даже не видны и всем правит гандикап, нельзя ошибаться, потому что это гонка, но здесь, когда вы ноздря-в-ноздрю в присутствии тысяч зрителей, нельзя даже мечтать о том, чтобы ошибиться, ни пол-шанса конкуренту! А с другой стороны, не было и намёка на шанс, как был позади справа, так и остался… позади. И «Крузер» и прочие. Остались, также быстро теряясь в начинавшем уже темнеть горизонте, как берег, горы, Галисия. Здесь теперь только море, ветер, парус и пункт назначения. Единственный, кто удивил даже капитана Антонова – португальский парусник, невесть откуда взявшийся… впереди. Удивил ещё и потому, что скорость имел намного меньше, то есть вроде бы был впереди, но вот он уже рядом, а ещё немного спустя, уже и огней его не видно, отстал.
Из прочих новшеств – появление новых трейни, причём часть, из которых худшей породы – «опытные моряки». В чём опасность таких «зверей»? Они уже имеют опыт хождения под парусом, поэтому считают себя достаточно грамотными и умелыми, чтобы лезть туда, куда сочтут нужным и производить манипуляции, которые считают правильными. Выглядят такие профи тоже колоритнее некуда – обычно это дедушки, одетые в дорогие профессиональные куртки – штормовки, обвешанные разными нашивками с эмблемами парусников, на которых присутствовали или портов, где побывали и кепки «обросшие» нереальным количеством ракушек (нашитая пластмассовая имитация, разумеется). У моряков-профессионалов в ходу шутка о моряках с «засранной чайками грудью и обросшей ракушками задницей», относится она обычно к молодым, несколько переоценивающим свой опыт. Здесь же всё тоже самое, только всерьёз. Обычно такие вот опытные «трейни» выводили из строя приборы, пытаясь их тайком настроить, так что помимо прочего возникала необходимость приглядывать за «старыми моряками», особенно если они с хитрым видом посещали судовые помещения с оборудованием. Также «профи» не довольствовались простыми экскурсиями на мачту до нижней (марсовой) площадки, а требовали допустить их на самый верх, не желали просто работать на палубе, как обычные трейни, заплетая тросы или изготавливая «медведки», требуя как минимум участия в навигационной вахте и допуска к штурвалу без участия курсантов. Появляясь на мостике, они бесконечно терроризировали вахтенных помощников докладами о «судах, с которыми можно столкнуться» и «необходимости срочно повернуть, с указанием стороны». И, естественно, в их историях о плаваниях основой основ было их участие в управлении судами и полезные советы, данные капитанам, без которых не были возможны ни достижения результатов в парусных гонках, ни безопасное мореплавание в целом. Часто, такие «трейни» помимо прочего требовали обеденные места в офицерском салоне, что совсем неудивительно, учитывая их значимость.
Из культурной жизни менее важных персон стоит отметить начавшийся чемпионат «Мира» (классно звучит, когда произносишь и кавычек не видно) по настольному теннису. Заводилой процесса был судовой доктор. Как правило, он уже успевал поиграть со всеми. кто умел держать в руках ракетку и представлял, кто из соперников сможет составить ему конкуренцию. Исходя из этих знаний хитрец таким образом составлял турнирную сетку (какая жеребьёвка?), чтобы выйти на самого сильного противника не раньше финала. А там, глядишь…  фортуна повернётся лицом. Но не в этот раз. Чемпионом «Мира» стал сильнейший из принимавших участие курсантов, а доктор стал первым из неудачников, заняв второе место. К слову сказать, однажды доктор потерпел вообще сенсационное и неожиданное поражение от курсанта, не «засвеченного» как теннисист. Но, поскольку эта была игра вне рамок чемпионата, а участие в чемпионате «тёмная лошадка» не принял, то это просто подпортило личную статистику вице-чемпиона «Мира». Отдельно отметим церемонию награждения, понятно победителю пришлось вручить более-менее стоящий сувенир – медаль с изображением парусника (такие продавались во время стоянок в порту), руководитель практики, ставший бронзовым призёром, получил рубашечку (из тех, что были предназначены курсантам, но не дошедших до них). Себе доктор также отсыпал сувениров щедрой рукой. Кое-кто из «штатного экипажа» получил подарки и сувениры за участие. А курсанты, оставшиеся за чертой призёров, как обычно получили возможность поаплодировать победителям. Обычное правило для спонсоров и дарителей, гласившее: «если хотите сделать добро курсантам – делайте лично» сработало на 100%. Но, ни мелкие шалости унтер-офицерского состава, ни «диверсии» опытных дедушек-трейни не могли изменить тенденцию, начавшуюся с первого дня: несмотря на достаточно длинный путь выбранный капитаном Антоновым, парусник с каждым часом отрывался от «одноклассников» прочно заняв первое место в классе. Однажды где-то на горизонте появился «Крузенштерн», его команда взорвала шумовой сигнал, чтобы привлечь внимание, но это был просто эпизод из жизни, никакого перелома ситуации не в пользу «Мира» не последовало, да и мало ли кто появляется на горизонте. Была ещё встреча с французской яхтой, наглядно показавшая, что такое парусная гонка: несмотря на одинаковый пункт назначения двигались парусники «разных весовых категорий» в разные стороны, практически пересекая курсы друг друга. Ещё было подтверждено старое правило гласившее, что «опаснее курсанта с кисточкой только курсант со шлангом». Начиналось всё довольно прозаично – шланг, вода, полейте там, потрите здесь. Но среди подлежащих отмыванию мест значилась и ходовая рубка. А у неё были деревянные сдвижные двери, а двери имели щели, а струя воды направленная в щель под правильным углом не только попадала внутрь рубки, но и имела шансы достать до штурманского стола с картами и компьютера с электронными картами. Собирая все эти вероятности воедино, получаем группу курсантов, занятых мытьём надстройки и удивлённых жестикулирующим из-за двери вахтенным помощником, он то ли восхищался качеством уборки, то ли предлагал мыть тщательнее. Спорную ситуацию разрешил вахтенный матрос, вылетевший из-за угла и первым делом перенаправивший шланг. Отметим только радостный факт, угол атаки был не оптимальный и карты не пострадали.  Ещё из умопомрачительных развлечений в моменты отсутствия авралов стоит отметить езду на найденном в одной из кладовых велосипеде… Эмоции очевидцев тоже из разряда «боже, да у меня крыша едет». Открываешь дверь из надстройки, а мимо едет велосипедист, как вам такое? И самая смешная, хотя и немного неприличная история – о нечаянно попавших под раздачу трейни. тут всё как раз наоборот, аврал сменялся авралом, так что и вахта и «отдыхавшие» набегались, напрыгались и надёргались верёвок до упаду. трейни же как обычно принимали участие не то. чтобы пассивное. но без фанатизма. больше заботясь о красивых позах «на камеру», что им всегда прощалось. Зато на обеде, когда девять курсантских столов сохраняли гробовую тишину, десятый стол с немцами (они со свойственной нации рациональностью не доплачивали за возможность обедать в капитанском салоне) обменивался эмоциями от пережитого, громко и весело, нечаянно действуя на нервы, действительно вымотанным курсантам. Они тоже перекидывались словами, но тихо и немного, скорее по делу. если вдруг потребуется передать кусок хлеба или ложку. внезапно повисла тишина, так иногда бывает, например, на школьной перемене, когда неожиданно шум и гул утихают на секунду, все удивлённо смотрят друг на друга – вдруг вошёл учитель, а я не заметил. Потом ещё секунда и дружный взрыв хохота возвращает всё на круги своя. А бывает, что кто-то переевший булочек в школьном буфете пытается в момент тишины избавиться от излишков метана под шумок и становится звездой эпизода. В нашем же случае, перерыв в весёлых излияниях немецких трейни совпал и с паузой в негромких курсантских перебрасываниях словечками. И вот, среди этой паузы прозвучал тихий, но очень внятный голос: «всё, Гитлер, капут». Фраза не была обращена к кому-то конкретно, да и в условиях кроме этой шумовой паузы её мог услышать только сосед по столу. Вероятно так оно и было. Когда весёлый гомон сменился паузой, кто-то закрыл тему «вот они голосят». Но совпало, так совпало. А потом по классической схеме – полсекунды на вдох и дружный хохот девяти курсантских столов, вот вам настоящая нервная разрядка после тяжёлой рабочей смены… Немцев, к слову до конца обеда было не слышно. Хотя справедливости ради стоит отметить, что никто не пытался их обидеть, что называется, так получилось.
Погода же на втором этапе не баловала, часто налетали неожиданные шквалы, так что было, где поиграть мускулами. Но иногда, случалось невозможное – люди и ветер играли вничью. Как в тот раз, когда в завершение очередного аврала понадобилось выбрать фок (в случае с парусом – это нижний прямой парус на передней мачте). Битва титанов – ветер, тянет вперёд и рвёт из рук, люди, подтягивают дополнительные силы, хватают трос.  Двадцать, тридцать, сорок человек. Вот уже от мачты до самой кормы перетягивание огромного каната, никто не хочет уступать. Равязка – глухой удар и все лежат на палубе. Не выдержал трос. Порвался. Огромный зелёный канат в руку толщиной. Кто-то вспомнил, что канат не то выменяли, не то одолжили у «Крузенштерна». Но это не при чём – оторвали канат  в месте его крепления к парусу, где-то же должно быть слабое место…
Так день за днём. То весело, то тяжело, но подошли к Дублину на расстояние полусуточного перехода. Отрыв – нереальный, по всем расчётам большинство конкурентов не успеет не только ко времени начала праздников, но и не все придут в порт по окончании. И вот в полдень решение комитета регаты – финиш по позициям, джентльмены, запускайте ваши моторы. А мы продолжим наслаждаться настоящим парусным плаванием, ход быстрее, чем под машиной. да и финиш мы, в отличие от вас скоро увидим без бинокля. А вот и дедушки-трейни подтянулись на мостик, как же без них победы никто бы не увидел. Дайте им порулить, только приглядывайте… не хочет с курсантом, сам умеет? Обиделся, ушёл. Вот и боцман озадаченный бежит – дедушки хотят на мачту, да повыше. Выше марса не пускать, а если будут бузить – пристрелить и за борт… Шутка, конечно. Уже виден ирландский берег – готовьте ботинки для лепреконов.