За прилавком магазина-павильона «Продукты питания – 14часов» скучала продавец Пульхерия Романовна Косолапова. Был полдень. Это время считалось мёртвым. Схлынул основной поток покупателей и уже час, как никого не было.
Это очень волновала Пульхерию Романовну. Дело в том, что она купила на подставу кое какие - да считай все наименования - продукты в соседнем магазине торговой сети «Дешёвка».Сетью управлял сынок мэра. Весь товар сети складывался из конфиската – снятых с продажи продуктов в других магазинах, под разными надуманными предлогами - контролирующими органами (торгинспекцией, СЭС, ОБЭПом и другими). Часто, якобы просроченными. Были, действительно, и такие. Но сеть мэрского сынка, куда поступал этот конфискат, инспекторы всех проверяющих ведомств обходили стороной. Товар этот при закупке стоил копейки - в этом и была вся соль - и даже при накрутке
200% , розничная цена в сети «Дешёвка» соответствовала ценам оптовых рынков, а иногда и ниже.
Хозяину магазина в котором работала Пульхерия Романовна, Ефрему Свиньину, сеть эта была костью в горле и он очень негодовал
«Дешёвка», - отпускал он эпитет в сторону магазина конкурентов. И ещё матерные слова для самоуспокоения. И тешил себя надеждами, что найдётся хороший человек и подожжёт их.
Даже готов был и приплатить.
А Пульхерия Романовна наоборот. Она быстро сообразила, что если покупать в магазине «Дешёвка» товар, аналогичный закупаемому Свиньиным на оптовых рынках, и подставлять его вместо хозяйского - в разумных пределах, то она неплохо «поднимется».
Прижимистый Ефрем Свиньин платил ей мало, ссылаясь на вялотекущую торговлю, и она зарабатывала таким кульбитом ещё пару окладов. Это грело её душу и она, размягчённая и подобревшая от безнаказанного воровства, из жалости, давала Свиньину в подсобке. Женщина она была интересная, с развитой тугой грудью и широкими бёдрами, и эти «перепихивания» с хозяином были неплохим дополнением к вялому мужу. Тем более, Ефрем Свиньин был силён по этой части и случалось, за обеденный перерыв, приходовал её раза три.
Но сейчас ей было не до сладких воспоминаний. От жадности она потеряла бдительность и набрала сегодня левого товара больше обычного.
А само главное, она посягнула на святая святых дохода Свиньина – на выручку от продажи водки, взяв на пробу пару ящиков палёной, предложенной ей чуть ли не даром. Когда-то надо начинать.
Из- за этого хозяйская часть выручки резко уменьшилась, что очень бросалось в глаза. К тому же, в последнее время, Ефрем что-то заподозрил и недоверчиво выслушивал её сетования на плохую торговлю, изымая выручку и , по обычаю, обзывая конкурентов дешёвками и мэрскими недоносками. Более сильные выражения он добавлял про себя, боясь ментовских жучков. От затяжного торгового штиля он впал в депрессию и его начала одолевать мания преследования с приступами подозрительности. Вчера последнее возобладало и Ефрем решил вплотную заняться Пульхерией. И она это почувствовала…
Хлопнула входная дверь и в магазин вошли две тётки лет пятидесяти, пытавшиеся с помощью штукатурки (косметики) выглядеть на сорок пять. Одна своей решительностю и габаритами походила на носорога, а вторая подпрыгивала за ней, как кенгуру.
У обеих в руках были наполовину заполненные пакеты.
«Городская торговая инспекция. Плановая проверка!» - показала с порога удостоверение похожая на носорога.
У Пульхерии Романовны всё опустилось в низ живота, она мгновенно покрылась потом. Этот визит не входил в её планы.
Её смятение не ускользнуло от намётанного взгляда Олимпиады Кежукетовны - так звали похожую на носорога.
«Так», - подумала она. «Здесь явно нечисто»
Замедлила ход и шепнула своей помощнице-кенгуру:
«Действуем по методике «наезда». Смотри, как эта дурында за прилавком перетрусила? Явно что-то не так. Видно просроченного товара набрала на подставу в «Дешёвке», обирает хозяина»
Опытная Олимпиада конечно знала про эти штучки торгового персонала магазинов, начиная от забулдыг грузчиков и заканчивая дипломированными жуликами-администраторами. А чего бы и не знать? Сама была такой до службы в торгинспекции.
«Но нам это по барабану. Пусть хоть вчистую его обворует. Нам , главное, что? Правильно! Составить прОтокол или наполнить свои сумки. Желательно и то , и другое. Нечего поважать негодяев…»
Помощница только кивала и поддакивала. Сейчас она походила на кенгуру своим отвисшим животом. А немного раздвоенной верхней губой – на зайчиху.
«И как в ней уживаются кенгуру и зайчиха?», - мелькнуло в голове у Олимпиады. Она презирала свою помощницу. Знала, что за глаза та зовёт её носорогом.
Они подошли к прилавку, поставили свои сумки и ринулись на территорию Пульхерии Романовны, к товару. Именно ринулись, на ходу подстёгивая себя восклицаниями:
«Вон масло просроченное!», басила Олимпиада Кежукетовна.
«А вон сыр заплесневел» подвизгивала Ефросинья Маркеловна - так звали похожую на зайчиху-кенгуру, хоть сыр на вид был совершенно свежий.
Но Пульхерию Романовну не так легко было сбить. Она уже пришла в себя. И кое что знала.
Эй-эй, постойте товарищи. А халаты?»
Инспекторши ударились об эту реплику, как об внезапно возникшую стену. На время установилась тишина. Но Олимпиада Кежукетовна быстро опомнилась и сделала уважительно-доброжелательное выражение лица. Как собачка, выпрашивающая у хозяина сахарную косточку.
«Конечно-конечно, товарищ продавец», расплылась она в обворожительной улыбке Олимпиада, и только что не расцеловала Пульхерию за это замечание.
Начался психологический поединок.
Инспекторши вышли обратно, достали из сумок и обрядились в посеревшие от времени халаты с ржавыми пятнами. Торговая инспекция выдавалих один на три года, а стирать их торговые инстпекторы считали ниже своего достоинства.
«Не хватало ещё выступать в белой накрахмаленной одежде перед торгашами», гордо заявляла в своём кругу Олимпиада Кежукутовна. Она была старой закваски и считала проверяемых, всех поголовно, экономическими преступниками. А уход из магазина без прОтокола и полных сумок – личным оскорблением.
«Товарищ продавец, покажите пожалуйста свою санитарную книжку», очень вежливо обратилась он к Пульхерии Романовне.
«Хрен ты угадала», подумала Пульхерия, вытащила из кармана халата книжку и с ослепительной улыбкой подала её Олмпиаде Кежукетовне.
Та с с лицом очень огорчённой женщины взяла её и углубилась в изучение. Она очень хотела найти подделку, но увы…
«Так тебе и надо», - злорадно подумала помощница Ефросинья. «А то раскомандовалась тут…»
Ефросинье не терпелось занять место Олимпиады и даже полные сумки с продуктами, и премии за протоколы с многотысячными штрафами, зарабатываемые свинцовой нахрапистостью Олимпиады, не радовали. Завистлива была Фрося. Завистлива и жаднА. Она уже давно мысленно решила, что если её назначат старшей, то она ни с кем не будет делиться.
Олимпиада Кежукетовна отдала книжку после пятнадцатиминутного изучения - она умела держать паузу – и решительно направилась за прилавок.
«Ничего, скоро мой час наступит», злорадно думла она. На лице при этом было выражение уважения и доброжелательности.
Зайчиха-кенгуру неловко затопала за ней, вызывая легкое раздражение:
«Дал же бог помощницу…»
Олимпиада знала, что Ефросинья Маркеловна упорно её подсиживает, распространяя нехорошие сплетни среди сотрудников инспекции.
«Не дождешься», - закончила она мысль про себя. «Госпожа продавец», - официальным тоном обратилась она к Пульхерии, «дайте пожалуйста документы на весь товар. Кстати, где хозяин или директор?»
«Хозяин только что вышел куда-то. Они мне не докладывают. А директора нет. Нам и так мало плотют, ещё одного нахлебника не хватало», сварливо сказала Пульхерия Романовна, а про себя подумала: «Хозяин скряга, хоть бы за траханье в подсобке доплачивал». Про свой маленький гешефт она умолчала. Из мыслей тоже выкинула. Не тот момент.
Затем нагнулась к ящику одной из витринных горок и вытащила толстенную пачку сертификатов, предварительно незаметно её перемешав, – пусть «носорог» поковыряется. Время потяну, а там Ефрем подойдёт. Пульхерия уже смирилась с тем, что «попала на бабки» и шла напропалую
Помощница Олимпиады Ефросинья стояла и сопела рядом, с неодобрением поглядывая не Олимпиаду. Пульхерия заметила холодок между ними и решила использовать разногласия в стане врага.
«А ты иди в тот конец и выбери контрольный товар - наименований десять. И водку тоже.
Щас проверим!», - победно взглянула она на Пульхерию и приятно улыбнуласьь.
Странное выражение приобрело лицо – глаза злые, а улыбка добрая.
«Ну бегемот бегемотом», подумала Пульхерия, фыркнула и пошла за Ефросиньей.
Когда та стала выборочно выдёргивать товар на проверку, Пульхерия завела с ней разговор тихим вкрадчивым голосом:
«Вы я смотрю, женщина интеллигентная, умная. Не то что она», доверительно начала она. «Странно, почему не вас назначили старшей. Ничего ваш начальник в людЯх не понимает», Пульхерия оглянулась на Олимпиаду и неожиданно перевела разговор в другую плоскость:
«А вот конфетки свежие от Коркунова. Я заверну вам тихонько, а эта «крокодила» пусть «Ромашкой» давится.
Фрося расцвела от этих речей и прониклась симпатией к Пульхерии:
«Вот ведь и людЯм видно, что я умней Олимпиады. И чего та прицепилась к продавцу?
Такая приятная жещина. Надо ей помочь. А конфеты «Коркунов» я люблю» - так подумала
Ефросинья Маркеловна и стала специально выставлять на проверку не просроченный товар, внимательно приглядываясь к этикеткам.
Правда, ей приходилсь сильно стараться, чтобы найти такой.
Но Олипиаду недаром звали «носорогом» Она сразу почувствовала неладное,
подошла к подружившейся парочке, и грозно взглянув на свою подчинённую,
стала выставлять всё подряд, предварительно убрав Фросин выбор.
«Плакал мой Коркунов», - огорчилась Ефросинья.
«Чтоб к тебе мужик не притронулся», пожелала про себя Олимпиаде Пульхерия.
Правда, и её мужик притрагивался к ней нечасто. Алкаш алкашом.
«Хорошо Ефрем выручает», - тепло подумала она о своём хозяине.
Когда Олимпиада осмотрела этикетки на контрольных образцах, оказалось, что практически весь товар с истекшим сроком реализации. Девять наименований.
Десятой была водка.
«Щас сверим даты изготовление», удовлетворённо сказала Олимпиада Кежукетовна, и взяв бутылку, вернулась к пачке документов.
В это время хлопнула входная дверь. Появился хозяин мгазина Ефрем Свиньин.
Ему очень не понравилось то, что он увидел
«Кто навёл?», - была первая мысль. «Опять эти дешёвки, мэрские недоноски», привычно решил он и пошёл к прилавку, приговаривая:
«Ай здрасьте, рад видеть, гости дорогие. Заодно и отобедаете, щас в пельменной распоряжение отдам»
Свиньин по совместительству курировал ещё и пельменную другой фирмы по контракту, находившуюся впритык к магазину. И имел с неё хороший гешефт. Иначе говоря, тупо её обворовывал на пару с бухгалтершей фирмы.
Посерьёзней, чем его обворовывала Пульхерия Романовна. О чём он, кстати, догадывался, но пока смотрел на это сквозь пальцы. Пока…
Ефрем уже стоял у прилавка и продолжал сыпать приветствиями, как семечки лузгал.
Не забывая одаривать улыбками поочерёдно Олимпиаду Кежукетовну, Ефросинью Маркеловну и Пульхерию Романовну до кучи.
У женщин губы тоже расплылись в ответных улыбках от такого напора. Они подтянулись, чтобы понравиться Ефрему – женский инстинкт. Но какое там понравиться?...
Одна своя, подсобная. Две других – побирушки - так на своём языке торговцы звали всех проверяющих - в посеревших бесформенных халатах с ржавыми пятнами.
Тьфу, одним словом…
Наконец Олимпиаде удалось снять с лица флер приветливости и она официальным тоном обратилась к Ефрему:
«Товарищ хозяин. Из десяти контрольных образцов продуктов питания – девять просроченные. Десятый - водка – тоже сомнительного происхождения. Как вы прокомментируете эту безобразию?»
Когда Олимпиада Кежукетовна держала такую длинную речь, она нередко путала средний род с женским, а женский – с мужским.
Свиньин несколько смутился от такого резкого перехода от улыбки к строгости, но овладел собой и задал встречный вопрос:
«А у вас есть направление на проверку? Что это вы зачастили, госпожа носо… , извиняюсь, инспектор»
«Опять носорог. Да что они, сговорились что ли? Нужели я похожа на эту животную?»
Олмпиада даже оглядела себя.
«Похожа!», подтвердил про себя Свиньин, проследив за её взглядом.
«Товарищ хозяин. Вот вам направление. А вы представьте мне водочную лицензию.
И ещё! По какому праву вы водку разливаете?», - пошла в наступление Олимпиада.
«Вино, а не водку. Имею право не выше 17 прОцентов», забожился Ефрем.
«А что там за початая бутылка «Путинки в отделе?»
«Это я», встрепенулась Пульхерия Романовна.
Все уставились на неё.
«…похмелялась…», - закончила она неуверенно и тут же с вызовом:
«А чё, нельзя?»
«Ну и работнички у вас, товарищ хозяин. Так где же лицензия? И все продукты просрочены. Просто безобразия какая-то», не унималась Олимпиада.
Хлопнула входная дверь. Вошёл покупатель. Пульхерия Романовна отпустила товар –
бутылку водки - ту, что на подставу, дала сдачи и по инерции не пробила по кассе.
Олимпиада Кежукетовна от радости аж подпрыгнула:
«Вот-вот, и чеки не пробиваются! Ну, ты «попал на бабки», гражданин начальник», -
съехала она на язык братков.
«Госпожа носо… э… инспектор», обратился к ней Ефрем, «пойдемте ко мне в кабинет решать проблемы. А ты, Пульхерия, закрывай магазин. И сообрази что-нибудь нам с госпожой э…»
«Олимпиада Кежукетовна!», - представилась инспектор, испугавшись что он опять обзовёт её.
«С Олимпиадой кежу…., э, кужу…, в общем ты поняла», - сказал Свиньин и галантно взял Олимпиаду под ручку.
В кабинете он начал разговор издалека:
«Разреши звать тебя просто Олимпиада, а ты меня просто Ефрем, свои же люди»
Олимпиада благосклонно кивнула. Переход на ты сулил хорошее завершение инспекции.»
«Можно ещё посмотреть направление?», - спросил Свиньин
Инспектор вытащила и подала.
Ефрем полез в карман за очками и , вытаскивая их, как бы невзначай обронил на стол красненькую пятитысячную купюру.
Глаза Олимпиады загорелись. Это не ускользнуло от взгляда Ефрема.
Он уткнулся в бумагу, изучил её:
«Мда… Нет, Олимпиада, не пристало тебе таскаться по магазинам. Ой, не пристало!
Такой женщине… Тебе в кабинет должны приносить, как твоей дуре-начальнице.
Я её немного знаю, сталкивался. Ну ведь тупа, как пробка, а такими умницами командует», кидал он «рамсы».
Олимпиада порозовела. Ефрем попал в точку. Она давно подсиживала Фаину Сысоеву - так звали начальницу, проводя в своём коллективе разъяснительную работу, и распространяя о ней гнусные слухи через доверенных лиц в областной торгинспекции.
Свиньин сложил листок вместе с пятитысячной купюрой и вернул его Олимпиаде. Та чуть ли не выхватила листок из рук Ефрема, и похоронила в недрах своего пакета. Всё произошло так естественно, что оба хорошо по-доброму рассмеялись.
«Ай, весёлый мужик!», - подумала Олимпиада
«Не такая уж она и бегемот», заинтересованно пригляделся к ней Свиньин.
А тут и в дверь кто-то постучал. Не дожидаясь ответа, открыл. На пороге стояла Пульхерия Романовна, ревниво уставившись на раскрасневшуюся от смеха Олимпиаду. Она принесла бутылку хорошего коньяка, лимончик и пакет, набитый до отказа продуктами питания. Стандартный набор: рыбка красная, копчёная, пастрома-буженина пахучие, несколько банок консервов, фрукты, конфеты, бутылка вина. Мстительная Пульхерия Романовна всунула, всё таки, вместо Коркунова – «Ромашку»
«Оставь нас, Пульхерия», кивнул ей Ефрем, принимая бутылку и пакет.
Пульхерия Романовна вышла, хлопнув дверью, чтобы досадить изменщику хозяину и этой расфуфыренной дуре.
Пошла и в отместку наложила такой же пакет Ефросинье Маркеловне. А вместо «Ромашки» - дорогую коробку конфет от Коркунова.
Ефросинья была на седьмом небе. Завтра угостит кого надо и в который раз «раскроет страшную тайну» - Олимпиада берёт взятки, а продукты питания все просрочены.
Свиньин достал специальные стаканы, плеснул в каждый на четверть коньяка, нарезал лимончик, сказал тост: «За бдительность и принципиальность!».
Выпили. Обоим стало хорошо.
В кабинете стоял аппетитный запах мясных деликатесов.
«Это от КабАнова деликатесы», - пояснил Свиньин, « у него цех на бывшем заводе радиоэлектронной аппаратуры. Представляешь, сырье берёт с мясокомбината. Охрану греет и тащит тоннами за гроши. Хорошо поднялся. Опять же, освоил производство стеклотары для водки. Поставляет на заводы под левую продукцию. В общем – голова!»
Тут он сделал заговорщицкое лицо: «Поговаривают, с корейцами якшается. В округе – ни одной собаки не осталось. Но это секрет, только «диля вас»
Олимпиада Кежукетовна чуть не подавилась лимоном.
Свиньин расхохотался и успокоил:
«Да пошутил я. Чисто конкретно пошутил» За выпивкой он съезжал на ново-феню.
Куражился… В каждой шутке есть доля шутки. А что тогда остальное?...
Проблемы были решены. Расстались друзьями. Правда, Олимпиада фыркнула, увидев такую же сумку у Ефросиньи, но вспомнив купюру, успокоилась.
«Хрен тебе, а не деньги», подумала она. «Хватит того, что незаслуженно наложили»
В своих заслугах Олимпиада Кежукетовна не сомневалась никогда!
«Вот и людЯм видно, что я умней нашей начальницы», - грела её мысль…
Свиньин, распрощавшись с инспекторшами, вернулся в магазин.
«Ну?», - грозно насел он на Пульхерию
«Что ну?. Проблемы-то решены. Небось трахнул Олимпиаду в кибинете?», - съязвила Пульхерия, уводя разговор в сторону.
«Ты мне дуру не строй. У меня не может быть просроченного товара, сам недавно закупал.
Свой выставила? Дело собственное на моё налепила? Тогда плати налоги!»
«А ты шибко плотишь? Треть всего по кассе идёт! Ефремушка, ну пошли в подсобку», -
заканючила она, прижавшись и поглаживая его по волосам.
«Вот стерва, опять сбивает с мысли» Он отстранился:
«Что-то ты, Пульхерия, зачастила в «Дешёвку» в последнее время. Мне разведка донесла.
Много у них покупаешь. А у меня продаёшь?»
Он умолчал, что разведка – это грузчики конкурентов, которых он вусмерть напоил за информацию и упился сам.
Эта детективная история закончилась в местном вытрезвителе.
А подвёз их туда милицейский наряд, ожидавший у запасного выхода магазина «Дешёвка», куда они выползли проветриться. Вызвал этот наряд директор «Дешёвки» Разумеется, из самых лучших побуждений. Кстати, он был в доле с Пульхерией, так как товар отдвал её вдвое дешевле, обворовывая своего хозяина, мэрского сынка. И этого Ефрем не знал!
Наутро, проснувшись в казённом доме, он кликнул сержанта и тот сбегал за водкой. Этой водкой они и опохмелились прямо в воронке, когда их везли на разбор полётов в местный РОВД.
Пульхерия умолчала, что знает об этом случае.
Информацию о том, что её хозяин собирает на неё компромат, она узнала от тех же грузчиков, но дешевле!
Попутно они рассказали, что сынок мэра иногда появляется в своей вотчине с молодой любовницей самого губернатора. Правда, они не сказали ей, что засекли связь Ефрема Свиньина с женой директора магазина «Дешёвка», за что тот и натравил на него ментов.
Мало налила.
Как говорится: «И на старуху бывает проруха»
Но вот шашни мэрского сынка с губернаторской шлюшкой…
Пульхерия обдумывала, как обратить в пользу это знание.
И она что-нибудь придумает!
«В общем так, Пульхерия. Весь свой товар ты с продажи снимешь.
Водку – немедленно. Как тебя угораздило взять у мэрских недоносков палёную водку? Без лицензии хочешь меня оставить? Вечером – проверю!», - закончил он.
«А куда я его?»
«Кого его?»
«Товар»
«Да хоть в жопу себе засунь!»
«Так что, и в подсобку не пойдёшь?»
«Не заслужила!», - с этими словами Ефрем пошёл в пельменную. Там у него наметились интересные отношения с бухгалтершей фирмы, на пару с которой они эту фирму обворовывали.
Правда, в её клетушке было тесновато…
Но кто сказал, что в этой жизни возможны крутые перемены?
Через две недели всё вернулось на круги своя, но с более обременительными последствиями.
«На вещи надо смотреть ширше, а к людЯм – помягше»
Замечательная фраза!
Жаль, Ефрем её не вспомнил, когда был так резок с Пульхерией.
С бухгалтершей у Свиньина не заладилось…
Он совершенно случайно узнал, что она в связке с поварихой берёт левые пельмени, а с ним не делится. То есть, с ним – обворовывает свою фирму, а с поварихой обворовывает его, Ефрема Свиньина. Сама мысль, что кто-то его переворовал, очень огорчала. Честь была задета.
Когда он наказал эту повариху, бухгалтерша перестала подпускать его к телу.
Пульхерия по-прежнему ворует.
Но больше раза в полтора.
Ей же надо компенсировать свои потери?
Но на этот раз ворует с умом!
И перепихивается в подсобке с хозяином!
Так что, как не крутите, солнце всё равно всходит на Востоке, а заходит на Западе.
И невозможно повернуть это движение вспять!