Из воспоминаний об А. А. Барковой (Из книги Л. Таганова "Прости мою ночную душу". Иваново, 1993.)
Иваново-Вознесенск, 1921 год. А. Баркова отвечает на вопросы писательской анкеты. Один из вопросов: "Какую обстановку считаете благотворной для своей литературной работы?"
Ответ: "Быть свободной от всех "технических" работ, быть мало-мальски обеспеченной. А может быть, лучшая обстановка — каторга".
В 1935 году из лагеря она пишет наркому НКВД письмо с просьбой расстрелять ее. На письме резолюция Ягоды: "Не засылайте далеко".
Зинаида Гавриловна Степанищева, давняя и верная подруга А. А. Барковой, высказывая восторженное отношение к ее стихотворениям, однажды добавила, мол, не хуже, чем у Ахматовой.
— Это для меня не комплимент, — усмехнулась Баркова.
Анна БАРКОВА (1901 — 1976) — поэтесса. Родилась в городе Иваново-Вознесенске. Училась в частной гимназии М. Крамаревской, где работал сторожем отец, и очень выделялась одаренностью. Первая публикация в шестнадцать лет, в газете "Рабочий край", после чего до 1922 года состояла в поэтическом объединении при этой газете. Приехавший в Иваново А. Луначарский, высоко оценивший стихи А. Барковой, перевел ее в Москву, где она стала его личным секретарем, поселилась в кремлевской квартире наркома просвещения и опубликовала сборник стихов "Женщина" с предисловием Луначарского — свою первую и единственную при жизни книгу. Позже М. И. Ульянова поможет устроиться А. Барковой на работу в газету "Правда".
В декабре 1934 года по доносу за неосторожные высказывания по поводу убийства Кирова арестована и по статье 58 (контрреволюционная агитация) осуждена на пять лет лагерей, которые отбывала в Караганде. Вернулась с астмой. С 1939 по 1947 год жила в Калуге, зарабатывая на жизнь то уборщицей в школе, то сторожем, бухгалтером, дворником. Очень много писала, особенно прозу. В 1947 году новый донос, новый арест и десять лет лагерей в Инте (Абезь). Вышла в 1956-м и, едва успев получить две справки о реабилитации к осени 1957-го, снова была арестована и по той же 58-й статье приговорена еще к десяти годам... Прошла цепочку лагерей в Кемеровской области, в Иркутской, в Тайшете, Мордовии... С помощью друзей, при вмешательстве К. Федина и А. Твардовского, вышла на свободу на два года раньше. Затем получила свидетельство о полной реабилитации, жилье в Москве (Суворовский бульвар, д. 12, кв. 43 — в коммуналке) и 75 рублей пенсии. До последних дней писала стихи, не делая попыток войти в официальную "литературную жизнь". Умирала в больнице, в мучениях (рак горла), путая больничную палату с тюремной камерой. Перед самым концом попросила, чтоб хоронили по православному обряду.
В 1990 году в Иванове увидел свет сборник стихов А. А. Барковой "Возвращение", в 1992-м Ивановский университет подготовил том "А. Баркова. Избранное. Из гулаговского архива", где кроме стихов — проза, дневники, материалы следственных дел. И в этом же году в Москве в серии "Поэты — узники ГУЛАГа" была издана небольшая книга стихов А. Барковой "Герои нашего времени". Строчкой из ее стихов "Средь других имен" названа потрясающая своим содержанием антология стихотворений, написанных в тюрьмах и лагерях, которую собрал В. Б. Муравьев.
* * *
Загон для человеческой скотины.
Сюда вошел — не торопись назад.
Здесь комнат нет. Убогие кабины.
На нарах брюки. На плечах — бушлат.
И воровская судорога встречи,
Случайной встречи, где-то там, в сенях.
Без слова, без любви.
К чему здесь речи?
Осудит лишь скопец или монах.
На вахте есть кабина для свиданий,
С циничной шуткой ставят там кровать;
Здесь арестантке, бедному созданью,
Позволено с законным мужем спать.
Страна святого пафоса и стройки,
Возможно ли страшней и проще пасть —
Возможно ли на этой подлой койке
Растлить навек супружескую страсть
Под хохот, улюлюканье и свисты,
По разрешенью злого подлеца...
Нет, лучше, лучше откровенный выстрел,
Так честно пробивающий сердца.
1955
Я
Голос хриплый и грубый —
Ни сладко шептать, ни петь.
Немножко синие губы,
Морщин причудливых сеть.
А тело? Кожа да кости,
Прижмусь — могу ушибить,
А все же: сомненья бросьте,
Все это можно любить.
Как любят острую водку:
Противно, но жжет огнем,
Сжигает мозги и глотку -
И делает смерда царем.
Как любят корку гнилую
В голодный чудовищный год, —
Так любят меня — и целуют
Мой синий и черствый рот.
1954
В БАРАКЕ
Я не сплю. Заревели бураны
С неизвестной забытой поры,
А цветные шатры Тамерлана
Там, в степях... И костры, и костры.
Возвратиться б монгольской царицей
В глубину пролетевших веков,
Привязала б к хвосту кобылицы
Я любимых своих и врагов.
Поразила бы местью дикарской
Я тебя, завоеванный мир...
Побежденным в шатре своем царском
Я устроила б варварский пир.
А потом бы в одном из сражений,
Из неслыханных оргийных сеч
В неизбежный момент пораженья
Я упала б на собственный меч.
Что, скажите, мне в этом толку,
Что я женщина и поэт?
Я взираю тоскующим волком
В глубину пролетевших лет.
И сгораю от жадности странной
И от странной, от дикой тоски.
А шатры и костры Тамерлана
От меня далеки, далеки.
Караганда, 1935
[b]Талант А. А. Барковой (1901 - 1976) был замечен А. Блоком, В. Брюсовым, А. Воронским, Б. Пастернаком. А. Луначарский видел в ней надежду русской поэзии.
На рубеже 20 - 30-х гг. XX в. стихи Барковой исчезли со страниц печатных изданий. Канула в лагерную безвестность и поэтесса. Вернулась в Москву в 1965.
Только в последние десятилетия читателям стало открываться ее творчество, замечательное "не одной лишь своей несломленностью, - но и мощью дарования"
(Е. Евтушенко).
